[Мнимость ветра]

Название: Совершенное желание
Пейринг: Субассан, ага.
Мини саммари: Об одном прикосновении, об одном желании, об одном сердце и о соединении невозможного.
От автора: Это я, знаете, ночами гуляя под звездами, вот такие вещи обдумываю. И просто иногда, если не написать, оно от тебя не отвяжется. Возможно, это мое персональное идеальное представление о совершенном чувстве.
Писалось больше для себя, чем для чего-то там еще. Ну и тем, кто всё-таки будет, можно читать не в тишине, а под, например, Muse - Exogenesis Symphony Part 3 (Redemption).

здесь

- Если ты хочешь прикоснуться ко мне, касайся струн, - сказал он мне однажды, - Если же я захочу этого же, я прикоснусь к бумаге. И тогда нашим соединением станет совершенный звук. Я и ты в нашей музыке. Единственно-возможный контакт.

Чем это стало для нас? Нашим разговором, нашим объятьем, нашим поцелуем. Всем для нас стала музыка. Ничего из физически возможного не было впредь доступно нам. Уже прошло столько времени...Как далеко мы могли зайти? Именно это мы хотели проверить.
Мы сидели напротив и молчали. Он встал и сделал шаг навстречу, наклоняясь перед моим лицом и внимательно заглядывая в глаза.
-Чего ты хочешь? – спросил он меня.
-Всего лишь одно касание. Позволь мне лишь взять тебя за руку, я не могу найти нужной ноты, мне не хватает ритма, движения, жизни, толчка.
Он замер в опасной близости, заставляя извлекать изнутри остатки воли, чтобы воспротивиться себе самому, и с нерушимой твердостью и в то же время азартным блеском в глазах произнес:
-Представь себе, как долго еще ты можешь перечислять, когда все это уже есть в твоем сердце, осталось только извлечь оттуда. Я хочу определиться с тем, что есть между нами. Мне тоже не хватает нужных слов. Смотри в меня, пока я смотрю в тебя. Давай искать.
Я падал, падал, падал в глубину этих черных глаз, падал и верил всему, что он говорил.
- Шибуян…
Он был так близко. Вот, здесь, совсем рядом со мной, всего в паре сантиметров от моего лица. Его горячее дыхание обжигало мою кожу, и я ничего не мог с этим сделать. Ни одного движения навстречу. Нельзя нарушать правила, насколько бы сильным ни было желание их нарушить.
Я поднял руку и поднес ее к его щеке. Никакого прикосновения. Тепло. Близко. Между нами словно протянули прозрачную едва заметную нить. И это расстояние было невозможно преодолеть. И не нужно преодолевать. Звонко. Эта нить могла порваться только очень звонко. Звуком, рвущимся изнутри. Звуком, созданным для его слов. Только для его слов, только для него.

Я отпрянул, словно меня окатили ледяной водой. Одним резким, но точным движением я схватил гитару, закрыл глаза и… сделал это. Я прикоснулся к нему, я провел чуткими пальцами по упругим струнам, которые покорно прогибались, поддаваясь любому моему движению. Я чувствую, я чувствую, я чувствую его. Я слышу его в этой музыке, в каждом этом звуке. В каждом новом аккорде. Всё это было не музыкой, а единым движением к нему, навстречу, ближе, ближе, совсем близко, так близко, что не оставалось места для вдоха. Ближе, чем кожа. Он, я, где? Где теперь была эта тонкая грань, что разделяла нас?

Я открыл глаза. Он писал. Он писал, не отрывая внимательных глаз от бумаги, замирая на мгновение, как будто прислушиваясь, и вновь, чуть подрагивая ресницами, шепча что-то непослушными губами, писал-писал-писал. И, наконец, пробежав глазами по стройному ряду слов, сложившихся не в предложения, а в целую историю, он поднял взгляд. И я всё понял. Почувствовал, как он был прав. Как много он, черт возьми, знал о нас, предложив сделать это. Создать еще одно, совершенно новое место соприкосновения. И я вновь прикоснулся к нему, заиграв нашу с ним историю. Каждым звуком прикасаясь все нежнее и нежнее к нему. Ладонью к щеке – по струнам, подушечками пальцев к запястью – по струнам, губами к губам – по грифу, ближе и ближе. И он запел.
И я вдруг почувствовал то, что не смогло бы заменить ни одно объятье, ни одно прикосновение, ни единый контакт. Связь, прорвавшуюся наружу, желающую слиться воедино с тем, с кем нельзя стать единым целым. Два совершенно разных тела. Две совершенно разных души, два разных сердца. Но вот она – музыка, песня, любовь – одна на двоих.
И нити, протянувшиеся между нами, звонко рвались, рассыпались на атомы, исчезали в небытие. Исчезали навсегда. Не было меня, не было его, была музыка, которой были мы. Проникшие настолько далеко вглубь, что мы больше не были рядом, мы были внутри друг у друга. И это чувство абсолютного единения закрепилось в нас, никуда не исчезло даже тогда, когда струны перестали играть, а голос перестал звучать.
Да, это была она – совершенная музыка. Музыка – объятие сердец.
Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и отложил в сторону гитару. Субару сидел напротив и улыбался так, как наслаждается жизнью любой человек, задуманное которого осуществилось сполна. Я поднял руку и…нежно прикоснулся к его щеке. И пальцами по запястью, и губами к мягким, горячим губам. Но теперь между нами не было ни единой преграды. Ни кожи, ни боли, ни двух разных тел.

- Чувствуешь? Как... близко? – прошептал я, прикасаясь губами к каждому сантиметру его лица.
- Нет, не близко. Не рядом. Не возле. Больше никогда не будет так. Теперь всегда одно. Тебе все еще интересно, что такое настоящее вдохновение? – он улыбнулся, переплетя свои пальцы с моими, и я вдруг понял, что прежнее желание быть рядом тонет в океане нового желания просто быть с ним, быть им, быть его музыкой. Быть музыкой для него.
- Желание. Желание соединиться, ставшее реальностью. Так и назовем.
Возражений не было. Потому что одно, единое сердце не может спорить само с собой. Оно может только верить в собственные чувства. Безоговорочно верить.

@темы: изнутри, Паранойя неисправима, Subassan power, Asia, Попытки