Автор: Мнимость ветра
Пейринг: GTOP
Рейтинг: G
Жанр: UST
Примечание: писалось под:
***Вообще-то он пытался скрыть тот факт, что когда-то состоял в официальном фан-клубе Чиёна, но даже этому он мог придумать вполне приличное оправдание:
- Не хотел терять тебя из виду, мы же друзья, в конце концов.
Когда он понял, что словосочетание «терять из виду» имеет для него абсолютно прямое значение /наблюдать, знать, где он, видеть его, быть рядом, быть близко, ближе, еще ближе/ он принял это с ледяным спокойствием, как будто ничего другого от себя и не ожидал. В конце концов, за кем ему еще наблюдать? Чиён был талантлив во всём, что имело для Сынхёна хоть какой-то смысл. Он делал всё так, что захватывало дыхание и ничего не оставалось, как молча соглашаться со всем, опускать голову, отводить взгляд и всем видом изображать хладнокровие.
-Да это довольно неплохо. Мы можем попробовать…
Наблюдать за ним, не теряя из виду – стало чем-то вроде ежедневного ритуала, без которого жизнь Сынхёна теряла фокус и резкость. Вообще-то он был слишком замкнутым человеком, стеснялся своей фигуры, не умел раскрепощено вести себя перед толпой народа, что-то изображать из себя, совершать безумства, но рядом с Чиёном он будто был свободен от всех предрассудков, страхов, от любой боли. /Просто наблюдать за ним, просто делать, как он, просто чувствовать его рядом/. Пожалуй, ему хотелось поддерживать лидера во всем – в любых начинаниях и безумствах.
- Покрасить волосы – легко, мы сделаем это с тобой. Надеть нечто сумасшедшее – проще простого, ведь мы будем вместе. Сыграть в пародии парочку – пустяки, ведь в главной роли ты. Поцеловать - …
Почему-то это казалось Сынхёну самым сложным этапом собственной карьеры – спокойно и без лишних эмоций сделать это на камеру. Потому что одно дело просто наблюдать и просто быть рядом, а другое дело – позволить себе настолько близкий контакт. Но все прошло отлично, и никто ничего не заметил. Только если не прокручивать этот кадр в замедленном режиме. Потому что именно тогда – казалось Топу – будет слишком заметно, что он не просто поцеловал лидера, он упал в этот поцелуй, в его губы и тот мир, что был всегда столь недосягаем для такого парня, как он.
Он был абсолютно согласен с тем, что Чиёну отвели эту роль – лидера во всем. Хотя иногда ему казалось, что гениальный композитор, певец, актер, продюсер и законодатель моды – это совсем иное «лидерство». Настоящее же лидерство Квона известно только Сынхёну. Ему всегда казалось, что никто другой не имеет такого четкого представления о том, насколько Чиён совершенен. О том, какой он прекрасный, когда вокруг нет камер и света софитов. О том, как нежно тот улыбается. О том, на какие безумства толкает Топа одним своим взглядом. Он был уверен «такой лидер Квон» неизвестен больше никому. Никто не наблюдал за ним больше, чем Сынхён. Никто не замечал каждое его движение, каждый взгляд, едва заметную полуулыбку, подрагивание ресниц и сбивающееся время от времени дыхание – в самые ответственные, волнительные моменты жизни.
-Ты можешь говорить все, что угодно, но я знаю, что ты чувствуешь на самом деле.
Быть рядом с ним, говорить с ним, молчать с ним, смеяться и выступать перед толпой народа – ничего больше. И это было его счастье. Всегда. Но каждое мгновение этого «всегда» Сынхён боялся лишь одного: что всё закончится. Невозможно держать человека рядом постоянно. Невозможно заявить о правах хозяина, когда сам являешься лишь собачкой на привязи. Но если быть искренним, думал он, то, по крайней мере, потом не будет обидно, что человек так и остался отраженным на радужке твоих глаз, но не узнал ничего о том, насколько прекрасно это отражение.
-Ты нравишься мне.
Сынхён повторял это часто, потому что это единственное, что он мог сказать честно и искренне прямо в глаза лидеру. Потому что в этом нет ничего страшного, никакой пошлости и никакого намека на собачью преданность. Просто слова. Кажется, ему говорят их слишком часто.
/Я не могу жить без тебя. Ты нужен мне. Ты – смысл всего. Ты. Ты. Ты./ Не так-то сложно просто оставить у себя за пазухой пару лишних слов. Тех, которые ни в коем случае нельзя сказать в случайной беседе, нельзя вот так выплюнуть в лицо, разрезав всю предыдущую жизнь на лоскутные фотографии – всё, что останется. Нельзя проговориться, даже если эти слова – единственное, что всегда вертится в голове и щекочет кончик языка, пока он наблюдает за ним.