Даааааа, черт, черт, черт, это случилось. Я посмотрела Kimi ni todoke. Вообще-то я боялась его смотреть всё это время. И, как выяснилось, не зря боялась, потому что эффект, конечно, был примерно такой, какой я и ожидала. Какой я и описала чуть выше.
Миура, блин, Харума…Мне вот интересно, ему кто-нибудь рассказал, что так делать нельзя? Ему кто-нибудь там в дурацком этом Амьюс объяснил, к чему приводит вот такое вот? Это ж 2 часа бедные зрители, бедная я, должны были невозмутимо наблюдать за тем, как он улыбается, за тем, как он заботится, за тем, как он смущается, за тем, как он наблюдает, за тем, как он влюбляется, за тем, как он любит, за тем, КАК он любит. Ей Богу, счастье, что у меня не случилось разрыва сердца, хотя по ощущениям он был где-то близко.
Иногда мне кажется, что, наверное, в Японии существует особый вид пытки: смотреть на Миуру и не иметь возможности улыбнуться ему в ответ, дотронуться там до него, ручкой там ему помахать, сказать ему что-нибудь, ааааааа~
Невероятно вообще, невероятно. Мне кажется, что он не человек, а инопланетянин какой-то. Я все еще не понимаю, как он это делает, но что бы он ни делал – всё вызывает приступ немого восхищения. Именно приступ. Другое слово вообще не подходит! Никак! И я вот сижу сейчас, отхожу от этого всего, осознаю это все, принимаю это все, и так грустно, черт возьми. Знаете, почему? Потому что такие люди существуют, но, к сожалению, не в том мире, в котором существуешь ты. И остается только наблюдать вот так, издалека. Словно он сидит по ту сторону непробиваемого и звуконепроницаемого стекла, которое к тому же, для него является зеркалом. Знаете, как в полицейских участках и тому подобных местах. Все могут видеть его, но он не сможет увидеть никого. И вот мы смотрим на него и знаем, что нам – не дотянуться. Не дотронуться и не достичь.
